Неточные совпадения
Щеки рдели
румянцем, глаза блестели, маленькие белые руки, высовываясь из манжет кофты,
играли, перевивая его, углом одеяла.
Кто б отгадал,
Что в этих щечках, в этих жилках
Любви еще
румянец не
играл!
Охота быть тебе лишь только на посылках?
Лицо ее, круглое, пухлое, с щеками, покрытыми старческим
румянцем, лоснилось после бани; глаза порядочно-таки заплыли, но еще живо светились в своих щелочках; губы, сочные и розовые, улыбались, на подбородке
играла ямочка, зубы были все целы.
На щеках его
играл румянец, в волосах — ни признака седины или другого ущерба; походка такая же легкая, с приятным перевальцем, как восемь лет тому назад; нигде ни малейшей обрюзглости или отяжелелости; одет без франтовства, но безукоризненно.
С другой стороны вы увидите на койке страдальческое, бледное-бледное и нежное лицо женщины, на котором
играет во всю щеку горячечный
румянец.
О, как мила она,
Елизавета Тушина,
Когда с родственником на дамском седле летает,
А локон ее с ветрами
играет,
Или когда с матерью в церкви падает ниц,
И зрится
румянец благоговейных лиц!
Тогда брачных и законных наслаждений желаю
И вслед ей, вместе с матерью, слезу посылаю.
Она разволновалась, так что даже на щеках у нее выступил легкий
румянец, и с увлечением говорила о том, будет ли прилично, если она благословит Алешу образом; ведь она старшая сестра и заменяет ему мать; и она все старалась убедить своего печального брата, что надо
сыграть свадьбу как следует, торжественно и весело, чтобы не осудили люди.
Лицо её вспыхнуло
румянцем, глаза конфузливо опустились. Илья смотрел на неё, и в сердце у него
играла музыка.
Это была блондинка; черты лица ее были правильны, но она была худа; на щеках ее
играл болезненный
румянец, а тонкие губы были пепельного цвета.
Но особенно он любил
играть английским матросам с коммерческих судов. Они приходили гурьбой, держась рука об руку, — все как бы на подбор грудастые, широкоплечие, молодые, белозубые, со здоровым
румянцем, с веселыми, смелыми, голубыми глазами. Крепкие мышцы распирали их куртки, а из глубоко вырезанных воротников возвышались прямые, могучие, стройные шеи. Некоторые знали Сашку по прежним стоянкам в этом порту. Они узнавали его и, приветливо скаля белые зубы, приветствовали его по-русски...
Последний луч зари еще
игралНа пасмурных чертах и придавал
Его лицу
румянец; и казалось,
Что в нем от жизни что-то оставалось,
Что мысль, которой угнетен был ум,
Последняя его тяжелых дум,
Когда душа отторгнулась от тела,
Его лица оставить не успела!
Скоро явилась Елизавета Сергеевна в свободном белом платье, с чёрными кружевами на воротнике, подпоясанная длинным чёрным шнуром с кистями на концах. Этот костюм хорошо гармонировал с её спокойным лицом, придавая величавое выражение его мелким, но правильным чертам. На щеках её
играл румянец удовольствия, и холодные глаза смотрели оживлённо.
Вавило
играет песню: отчаянно взмахивает головой, на высоких, скорбных нотах — прижимает руки к сердцу, тоскливо смотрит в небо и безнадежно разводит руками, все его движения ладно сливаются со словами песни. Лицо у него ежеминутно меняется: оно и грустно и нахмурено, то сурово, то мягко, и бледнеет и загорается
румянцем. Он поет всем телом и, точно пьянея от песни, качается на ногах.
Очень рад.
Я стану говорить короче.
Дольчини, ты и Штраль, товарищ твой,
Играли вы до поздней ночи,
Я рано убрался домой,
Когда я уходил, во взорах итальянца
Блистала радость; на его щеках
Безжизненных
играл огонь
румянца…
Колода карт тряслась в его руках,
И золото пред ним катилось — вы же оба
Казались тенями, восставшими из гроба.
Ты это помнишь ли?..
Я посмотрел, знаете, на нее: цвет лица, кажется бы, бледный, а между тем
румянец, как два врезанные розовые листа,
играет. «Ну, пожалуй, думаю, судя по этому, есть от чего и похандрить»; однако не выказал этого, а, напротив, еще говорю...
К жаркому разговоры особенно оживились, и его величество уже приятельски похлопывал по плечу старшего офицера и приглашал его запросто зайти во Дворец и попробовать хереса, который недавно привезен ему из «Фриско» (С.-Франциско), а дядя-губернатор, сквозь черную кожу которого пробивалось нечто вроде
румянца, звал к себе пробовать портвейн, причем уверял, что очень любит русских моряков, и вспоминал одного русского капитана, бывшего в Гонолулу год тому назад на клипере «Голубчик», который он перекрестил в «Гутчика», причем главную роль в этих воспоминаниях
играло чудное вино, которым угощал его капитан.
На груди висела цепочка с брелоками. Сапоги гармоникой были вычищены самой настоящей ваксой. Кучерская шляпа с павлиньим пером едва касалась его завитых белокурых волос. На лице его были написаны тупая покорность и в то же время ярое бешенство, жертвою которого были лошади… В коляске, развалясь всеми членами, сидела барыня и широкой грудью вдыхала в себя здоровый воздух. На щеках ее
играл молодой
румянец… Она чувствовала, что она наслаждается жизнью…
Евлампий Григорьевич вошел скорыми шагами, во фраке, с портфелем под мышкой и с крестом на груди. На лице его
играл румянец; волосы он отпустил.
— Вижу, — сказал он, — вижу: из сумрака выступает дева, любимица небес; голова ее поникнута, взоры опущены долу, волосы падают небрежно по открытым плечам; рдянец стыдливости,
играя по щекам ее, спорит с
румянцем зари утренней, засветившей восток.
На их лицах
играет румянец, их глаза блестят и искрятся.
Ксения Яковлевна снова закрыла глаза. На лице у нее появилось выражение сладкой истомы, краска исчезла, но легкий
румянец продолжал
играть на щеках.
Ей в то время, когда Алексей Андреевич купил ее, было всего шестнадцать лет и она находилась в полном расцвете своей красоты. Ее черные как смоль волосы, черные глаза, полные страсти и огня, смуглый цвет лица, на котором
играл яркий
румянец, ее гренадерский рост и дебелость вскоре совсем очаровали слабого до женской красоты Аракчеева.
— Да ничего. Кажись, здорова.
Румянец на щеках
играет.
На лице последней
играет уж
румянец, в глазах искрится удовольствие.
Он идет смелою, быстрою поступью; на щеках его
играет румянец, знак нетерпеливого волнения; он помнит все, что он хочет сказать, и решает себе говорить твердо, смело, открывать язвы до живого слоя и с этим заносит ногу на первую ступеню; но из-под этой ступени неведомо как выскакивает насмешливая Неверка.